КАРЛОВАЦКИЙ СОБОР

собрание русского зарубежного духовенства и мирян 21 нояб.- 2 дек. 1921 г. в г. Сремски-Карловци (Сербия). Официально именовался «Русское Заграничное Церковное Собрание», а с 1 дек. 1921 г.- «Русский Всезаграничный Церковный Собор». Сыграл важную роль в организационном оформлении Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ).

После окончания гражданской войны за пределами страны оказалась многочисленная российская диаспора. В связи с этим стал насущным вопрос об организации рус. церковной жизни в эмиграции. Высшее церковное управление за границей (ВЦУЗ) на заседании 19-21 апр. 1921 г. в К-поле приняло решение о созыве совещания архиереев, представителей клириков и мирян «для объединения, урегулирования и оживления церковной деятельности». Инициатором этого решения был глава комиссии ВЦУЗ по организации церковной жизни рус. зарубежья еп. Вениамин (Федченков; впосл. митрополит). 25 июля того же года, уже после переезда по приглашению Сербского патриарха Димитрия (Павловича) в Сремски-Карловци, ВЦУЗ утвердило «Положение о созыве Заграничного Собрания русских церквей». Согласно «Положению...», в состав буд. Собрания должны были войти «представители всех заграничных автономных церквей, епархий, округов и миссий, пребывающих в подчинении Святейшему Патриарху Всероссийскому».

Участники Карловацкого Собора. Фотография. 1921 г.

Участники Карловацкого Собора. Фотография. 1921 г.

В Положении о созыве Русского Церковного Собрания объявлялось, что оно «признает над собой полную во всех отношениях архипастырскую власть Патриарха Московского». Председатель ВЦУЗ митр. Антоний (Храповицкий) в мае 1921 г. направил патриарху свт. Тихону письмо об учреждении заграничного церковного управления, на что в июне того же года патриарх дал благословение. В июле митр. Антоний обратился к патриарху с докладом, в котором предлагал предоставить ВЦУЗ полномочия высшего органа церковного управления над всеми русскими церквами за границей, а председателя ВЦУЗ назначить Патриаршим наместником за границей. Митр. Антоний также испрашивал благословение на созыв Заграничного Собрания Российской Церкви. 13 окт. свт. Тихон вместе со Свящ. Синодом и с Высшим церковным советом РПЦ, рассмотрев доклад митр. Антония, отклонил предложения об изменении статуса ВЦУЗ и его председателя. Сообщение о созыве «Собора русских православных заграничных церквей» было принято к сведению.

В организации Зарубежного Церковного Собрания ВЦУЗ действовало независимо от Московского Патриархата. Важную роль в подготовке Собрания сыграли «епархиальные» (окружные) собрания, прошедшие летом в К-поле и Сремски Карловци. На них обсуждались важнейшие вопросы, составлялись предварительные проекты документов по организации приходской, культурно-просветительской и др. церковной деятельности за границей. Заметную роль, особенно в идеологическом отношении, сыграл и прошедший в мае-июне 1921 г. в Бад-Райхенхалле (Германия) т. н. монархический съезд, образовавший Высший монархический совет, почетным председателем которого был избран митр. Антоний (Храповицкий). Назначенный патриархом Тихоном управляющим рус. приходами в Зап. Европе архиеп. Евлогий (Георгиевский; впосл. митрополит) на съезде был избран председателем церковной комиссии, но из-за своей умеренной политической позиции фактически оказался устраненным от подготовки Зарубежного Собрания. В авг. в письме патриарху Тихону архиеп. Евлогий отзывался о созыве Собрания с некоторым скепсисом: «У нас по инициативе молодого епископа Вениамина (Федченкова) затевается большой заграничный собор, с привлечением и Латвии, Эстонии, Польши, Финляндии и Китая. Слишком широко размахнулись, хватит ли пороху?» Др. сообщение архиеп. Евлогия, отправленное патриарху перед отъездом на Собрание, было еще пессимистичнее: «Дай Бог, чтобы это все - заграничное собрание принесло свою пользу. Оно было задумано очень широко, но представители Польши, Эстонии, Латвии и Финляндии отказались».

Первоначально открытие Собрания планировалось на праздник Покрова Пресв. Богородицы (14 окт.), однако затем сроки были перенесены на более позднее время. 9 нояб. ВЦУЗ был принят «Наказ Русскому Заграничному Церковному Собранию», в котором, в частности, говорилось, что Собрание, «имея в виду необычайное положение Русской Церкви за границей, ставит целью удовлетворение действительных церковных нужд в настоящем положении, действуя с ведома и благословения Святейшего Патриарха Сербского и согласуя свою деятельность с канонической юрисдикцией Сербской Патриархии». Патриарх Сербский Димитрий объявлялся почетным председателем Собрания. «Наказ...» определял протокол работы, организацию Совета Собрания, секретариата, Пресвитерского Совета и Совещания епископов, которому придавались особые права: «Все решения Общего Церковного Собрания, Совета Собрания и Пресвитерского Совета восходят на утверждение Совещания епископов и приемлют силу лишь после подписания ими постановлений». Для успешной и результативной работы Собрания предполагалась организация 8 отделов: высшего и окружного церковного управления, приходского, просветительского, миссионерского, хозяйственного, судебного, духовного возрождения России и военно-церковного.

21 нояб. 1921 г., в день празднования Собора архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, в серб. Патриаршем кафедральном соборе во имя свт. Николая в Сремски-Карловци собрались прибывшие члены Русского Зарубежного Церковного Собрания. Председатель ВЦУЗ митр. Антоний (Храповицкий) совершил Божественную литургию, а потом отслужил молебен Пресв. Богородице и св. архистратигу Михаилу. Общие заседания Собрания проходили в зале местной правосл. гимназии. Членами Собрания стали 155 чел.- выборные от русских правосл. приходов в Германии, во Франции, в Великобритании, Италии, Швейцарии, Швеции, Дании, Испании, Чехословакии, Сербии, Болгарии, Греции, от К-польского окр. и военно-церковных округов, члены Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. и приглашенные ВЦУЗ и епархиальными архиереями. Среди участников Собрания были 12 русских архиереев: митр. Киевский Антоний (Храповицкий), архиепископы Волынский Евлогий (Георгиевский), Кишинёвский Анастасий (Грибановский; впосл. митрополит, Предстоятель РПЦЗ), Полтавский Феофан (Быстров), епископы Севастопольский Вениамин (Федченков), Белгородский Аполлинарий (Кошевой; впосл. архиепископ), Челябинский Гавриил (Чепур; впосл. архиепископ), Царицынский Дамиан (Говоров; впосл. архиепископ), Лубненский Серафим (Соболев; впосл. архиепископ), Курский Феофан (Гаврилов; впосл. архиепископ), Черноморский Сергий (Петров; впосл. архиепископ), Сумской Митрофан (Абрамов), Александровский Михаил (Космодемьянский); в заседаниях участвовал и серб. еп. Максимилиан (Хайдин). Участниками Собрания стали мн. известные церковные, политические, общественные и военные деятели эмиграции. Однако не все делегаты смогли прибыть в Сремски-Карловци. Всего на Русском Зарубежном Собрании присутствовало 103 чел., в т. ч. 23 священнослужителя и 67 мирян. 45% делегатов были выбраны от церковных общин, остальные являлись членами Собрания по положению и назначению.

Первое общее заседание Собрания (22 нояб.) открылось приветственной речью митр. Антония, в к-рой он призвал «все сделать, чтобы мутные политические страсти не прикоснулись к непорочной ризе церковной, и это главное, что может сделать Церковь За границей». Были зачитаны поступившие в адрес Собрания приветствия от серб. и болг. иерархов, от рус. военных соединений, отдельных церковных общин, рус. студентов Белградского ун-та и др. В свою очередь Собрание одобрило проекты приветственных телеграмм в адрес патриарха Московского Тихона и патриарха Сербского Димитрия, короля и руководителей высших органов власти Королевства сербов, хорватов и словенцев, вдовствующей российской имп. Марии Феодоровны, командующего русской армией ген. Врангеля. При оглашении списка прибывших на Собрание делегатов один из руководителей Высшего монархического совета А. Ф. Трепов выразил протест по поводу присутствия по праву члена Поместного Собора бывш. председателя Гос. думы 4-го созыва М. В. Родзянко, обвинив того в причастности к свержению в России монархии. На следующий день Родзянко подал письменное заявление, что он отказывается от участия в Собрании «ввиду нарастающего недовольства среди членов Церковного Собрания его присутствием». Это в целом малозначительное событие продемонстрировало, какую активную роль на Собрании играли представители монархического движения.

Делегатам было предложено записываться в 8 образованных отделов. Председатели отделов были уже предварительно избраны Совещанием епископов: высшего и окружного церковного управления - митр. Антоний (Храповицкий), приходского - еп. Михаил (Космодемьянский), хозяйственного - еп. Аполлинарий (Кошевой), судебного - еп. Феофан (Гаврилов), просветительского - еп. Гавриил (Чепур), миссионерского - еп. Серафим (Соболев), военно-церковного - еп. Вениамин (Федченков), духовного возрождения России - архиеп. Анастасий (Грибановский). Товарищи председателя и секретари отделов были позднее избраны членами соответствующих отделов. На том же заседании состоялись выборы членов Проверочной комиссии под председательством еп. Гавриила (Чепура).

На 2-м общем заседании (23 нояб.) после доклада Проверочной комиссии о присутствии необходимого для кворума количества делегатов прошли выборы в президиум Церковного Собрания. Его составили председатель - митр. Антоний (Храповицкий) и 4 товарища председателя - архиеп. Анастасий (Грибановский), прот. С. Орлов, А. Н. Крупенский и кн. А. А. Ширинский-Шихматов. Секретарями Собрания были избраны С. И. Голиков (старший секретарь), прот. А. Писарчик и Д. В. Скрынченко. Ни в один из руководящих органов Собрания не вошел задержавшийся с приездом в Сремски-Карловци архиеп. Евлогий (Георгиевский), наиболее авторитетный среди рус. епископата за границей представитель умеренной линии. Он, как ранее предполагалось, должен был быть избран товарищем председателя Собрания и председателем отдела высшего и окружного церковного управления. По мнению архиеп. Евлогия, «была какая-то политика, чтобы опередить меня и чтобы я не попал к началу Съезда. Может быть, кому-то было нежелательно, чтобы меня выбрали в товарищи председателя, а может быть, были какие-нибудь другие соображения».

На 3-м общем заседании (25 нояб.) состоялось обсуждение предполагаемых Наказом ВЦУЗ особых прав и особого, отдельно от делегатов-мирян, порядка голосования для делегатов-пресвитеров. Товарищ председателя отдела высшего и окружного церковного управления гр. П. Н. Апраксин от имени 16 членов отдела внес предложение об отмене соответствующих статей Наказа, нарушающих, на их взгляд, положения, утвержденные Поместным Собором Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. В свою очередь прот. О. Г. Ломако расценил подобное предложение как посягательство на права пресвитеров и нарушение церковной дисциплины. В защиту предложения выступил А. В. Васильев, он призвал поддерживать порядок обсуждения и решения соборных дел, установленный Поместным Собором. Вносимые же в него Наказом ВЦУЗ изменения, по мнению Васильева, нарушали соборность работы Собрания: «Не умалить достоинство и авторитет пастырей хотят инициаторы заявления, а просить их о руководстве и общем с ними соборном делании».

Еп. Вениамин (Федченков) заметил, что «обсуждаемый вопрос с практической точки зрения представляется мало значащим, но с психологически-религиозной он велик», и дал подробные разъяснения по поводу причин имеющихся в Наказе ВЦУЗ отступлений от постановлений Поместного Собора, «допущенных как по практическим, так и по каноническим, религиозным и соборно-психологическим основаниям». В новом выступлении во время прений гр. Апраксин призвал следовать каноническому авторитету Поместного Собора, заявляя, что «правила, вводимые обсуждаемыми статьями Наказа, прямо противоречат установленному Всероссийским Собором порядку соборного суждения и голосования». По мнению гр. Апраксина, главный недостаток варианта, предусмотренного Наказом, в том, что «вносимые им новшества ведут к уменьшению епископского влияния на решения Собрания, вводят нежелательные заявления большинства пресвитеров на их меньшинство, могут даже оказывать моральное давление на Епископское совещание и, несомненно, внесут рознь в соборную работу».

Такая бурная дискуссия по процедурному вопросу объяснялась сложившейся на Заграничном Собрании расстановкой сил между сторонниками и противниками вовлечения Церкви в политическую жизнь в эмиграции. Против такой вовлеченности выступало большинство священников, выбранных от приходов в церковных округах. Среди делегатов-мирян большинство составляли правые монархисты, требовавшие от Церкви активных выступлений по политическим вопросам. Поскольку священники могли бы контролировать обсуждаемые на Собрании вопросы через Пресвитерский Совет, предусматривавшийся в Наказе, и противостоять политизированному большинству мирян, те, ссылаясь на авторитет Поместного Собора, возражали против выделения делегатов-священнослужителей в особую группу. Решение о создании Пресвитерского Совета было поставлено на общее голосование и отклонено с минимальным перевесом при большом количестве воздержавшихся. Этот эпизод вызвал недовольство у мн. священнослужителей. «Священники задеты за живое,- писал в дневнике Н. М. Зёрнов.- Всё погубили приглашенные политические деятели. Они победили представителей приходов и духовенство». По мнению Зёрнова, выборные от церковных округов, встретившиеся только в Сремски-Карловци, не сумели противостоять прибывшим сплоченной группой членам Высшего монархического совета, которые смогли навязать Зарубежному Собранию свою политическую линию.

На 4-м заседании (26 нояб.) гр. Апраксин представил проект Положения о высшем церковном управлении за границей. После коротких прений по отдельным формулировкам Собрание приняло «Положение о Высшем церковном управлении за границей». Согласно ему, управление делами Русской Православной Церкви за границей принадлежало наместнику патриарха Всероссийского совместно с Русским Заграничным Синодом и Церковным Советом (о принятом 13 окт. свт. Тихоном и Свящ. Синодом решении отклонить предложение ВЦУЗ об учреждении должности Патриаршего наместника в Сремски-Карловци еще не было известно). По утвержденному Положению председательствующий в Русском Заграничном Синоде и Церковном Совете наместник должен был назначаться патриархом и быть подотчетным ему, а также заграничным церковным съездам и Соборам. Патриарх также должен был утверждать состав Синода из рус. зарубежных иерархов. Предусматривалось, что все рус. архиереи, приезжавшие на заседание заграничного Синода, могли участвовать в его работе с правом решающего голоса. Церковный Совет должен был состоять из председателя-наместника, выбранного им архиерея из состава Синода и 2 клириков и 2 мирян, избранных заграничным Собором. Особо отмечалось, что «во всех своих действиях Высшее Церковное Управление за границей руководствуется положениями, изложенными в определении Всероссийского Церковного Собора о Священном Синоде и Высшем Церковном Совете, принятом 7 декабря 1917 г.».

На том же заседании выступил архиеп. Анастасий (Грибановский) по поводу голода в России (о ситуации с голодающими в Поволжье и др. областях в 1921 г. см. в ст. Изъятие церковных ценностей). Митр. Анастасий призвал к сдержанности, отметив, что «не следует увлекаться политикой здесь, которая может повести к распрям и разделению». Тем не менее его выступление носило ярко политический характер. В постигших Россию бедствиях митр. Анастасий видел целенаправленные антинародные действия советских властей: «Как помочь голодающему населению, нашим страждущим братьям в России; просить, убеждать палачей оставить, прекратить мучения - это все равно, что желать, чтобы тигр выпустил из зубов свою жертву, обращаться с пожеланиями к самому страждущему населению,- конечно, бесполезно; но у нас есть одно средство - обратиться с воззванием ко всему миру; он не должен допустить вымирания русского народа; конечно, мы не можем сказать красноречивее того, что сказал Святейший Патриарх Тихон в своем воззвании, но мы должны и можем сказать сильнее то, чего не мог сказать он в своем положении; мы должны сказать, что бедствия, переживаемые русским народом, есть результат дикого, развратного, кровавого режима палачей России». Также митр. Анастасий предложил призвать русских беженцев ни в коем случае не идти на примирение с большевизмом: «Никто из нас не имеет права переступить порог советский для союза, ибо это уже не союз, а вражда против Бога; мы должны противодействовать этому соблазну». После выступления архиеп. Анастасия Церковное Собрание по предложению митр. Антония единогласно проголосовало за то, чтобы обратиться с воззваниями ко всему миру и ко всем рус. беженцам и отслужить панихиду о всех погибших за веру, царя и Отечество.

На 5-м общем заседании (28 нояб.) выступил докладчик от приходского отдела И. В. Ненарокомов. Он говорил о задачах прихода в эмиграции: защите и укреплении христ. начал в жизни, противодействии нравственному разложению, организации материальной взаимопомощи, поддержке семей беженцев, помощи детям. Собрание одобрило резолюцию приходского отдела, призвав всех рус. эмигрантов к обязательному участию в приходской работе. Особое внимание привлекалось к «развитию и укреплению религиозно-нравственных православных начал как единственной исторически жизненной основы русского общественного и государственного строительства». Резолюция предполагала организацию в церковных округах союзов приходов для взаимной поддержки и единства действий; разработку, изучение и применение в жизни всех видов хозяйственной самодеятельности приходских общин и их союзов. В резолюции также отмечалось, что во внутренней жизни русские приходы должны руководствоваться Приходским уставом Русской Церкви, а во внешних контактах «обеспечение прав юридического лица сообразуется с местными узаконениями». Затем секретарь приходского отдела прот. В. Руденко зачитал доклад о предполагаемых изменениях в Уставе о православных приходах, принятом Поместным Собором Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Началось обсуждение разделов Приходского устава, к-рое продолжилось и на 6-м заседании Собрания. В результате были утверждены изменения в Приходский устав «ввиду условий беженской жизни». Наиболее важным из них было общее примечание, что «Епархиальному Архиерею предоставляется право делать необходимые, вызываемые местными условиями, отступления от правил Приходского Устава».

На 6-м заседании (29 нояб.) также были заслушаны выступления докладчиков от просветительского и миссионерского отделов. Секретарь просветительского отдела прот. О. Н. Сахаров, рассказав о разработанной программе развития школ и издательского дела, вынужден был отметить, что «осуществление указанной программы встретит непреодолимое затруднение в недостатке средств, и потому почти все решения Отдела являются в настоящее время только лишь пожеланиями». Заседание утвердило доклад просветительского отдела, в к-ром говорилось о необходимости реформы рус. школы в «духе религиозно-национальном». Для этого следовало поставить на должную высоту изучение в школе Закона Божия, церковнославянского языка, церковного пения, а др. предметы - история, русская литература, география, родиноведение, а также эстетическое и физическое воспитание должно было преподавать в русском национальном духе. В докладе отмечалось, что «желательно неукоснительное посещение учащимися богослужений, участие их в церковном хоре, чтение и прислуживание в алтаре». Для распространения за границей рус. просветительских структур была рекомендована организация при храмах по мере возможности классов обучения Закону Божию, церковных школ, воскресных и четверговых уроков, религ. собеседований. Признавалось необходимым учреждение рус. пастырской школы за границей. Для этого ВЦУЗ предлагалось обратиться к Сербскому патриарху с просьбой отвести под рус. духовное уч-ще один из своих мон-рей. Также рекомендовалось учреждение при ВЦУЗ «отдела, который взял бы на себя собрание, рассмотрение и издание книг Священного Писания, книг богослужебных и религиозно-нравственных, учебников и учебных пособий и устройство книжного склада», в связи с чем признавалось необходимым устройство в ведении ВЦУЗ собственной типографии. Признавались также желательными организация правосл. религиозно-философских об-в, лекций и собеседований, проведение концертов рус. духовной музыки, научная работа по «теоретической разработке религиозных и церковных вопросов, выдвинутых за последнее время богословской наукой и жизнью».

Товарищ председателя миссионерского отдела В. М. Скворцов говорил об условиях заграничного миссионерского служения и опасности, угрожавшей за границей правоверию прихожан Русской Церкви. Среди наибольших опасностей докладчик назвал сектантство - баптизм и адвентизм, а также совр. противохрист. учения - теософию, оккультизм и особенно материалистический социализм. Не меньшую опасность, по его мнению, представлял и воинствующий католицизм. В докладе миссионерского отдела предлагались в качестве мер по налаживанию работы заграничной рус. миссии создание при ВЦУЗ Миссионерского совета в составе епископа-председателя, члена Синода и члена Церковного Совета, а также организация штата «особых миссионеров в священном сане и светском положении (для борьбы с сектами, отрицающими священство)». Предусматривались организация миссионерских курсов и жен. миссионерских школ «для подготовки деятелей в борьбе с сектантством и для отражения пропаганды инославия», налаживание работы при приходах миссионерских, религиозно-просветительских и певческих кружков, братств и сестричеств, проведение лекций, бесед и праздничных собраний, работа с детьми и «принятие всех других мер ограждения православных чад Церкви от лжеучений». ВЦУЗ рекомендовалось направлять рус. богословов на богословские фак-ты ун-тов и в миссионерские ин-ты иностранных гос-в для «изучения языка, обычаев страны и ее религиозных вероисповеданий». Собрание поддержало положения доклада миссионерского отдела, кроме проекта обращения к инославным Церквам с призывом о создании единого духовного фронта для борьбы с социализмом во всех его видах. С докладом по вопросу о социализме выступил председатель миссионерского отдела еп. Серафим (Соболев), заявив, что социализм в корне и во всех видах должен быть осужден как противный христианству. Также Собрание постановило образовать для составления обращения об осуждении социализма особую комиссию во главе с еп. Вениамином (Федченковым).

На 7-м общем заседании (30 нояб.) после зачитанного А. В. Васильевым доклада было принято Положение о заграничных епархиальных управлениях. Управление приходскими общинами в зарубежных церковных округах (епархиях) вверялось в каждом округе правящему архиерею на основании определения Поместного Собора Православной Российской Церкви о епархиальном управлении. Положение предусматривало образование при управляющем церковным округом (епархией) архиерее Епископского совета под его председательством из 2 избранных на епархиальном собрании клириков и мирянина (при необходимости - из 3 клириков и 2 мирян). При невозможности провести выборы членов Епископского совета они должны были назначаться епископом и утверждаться ВЦУЗ. Представители духовенства и мирян приходских общин округа созываются правящим архиереем на общие церковные собрания, которым присваиваются права епархиальных собраний Православной Российской Церкви. Решение вопросов о назначении архиереев для окормления рус. беженцев в Греции и во Франции, а также о границах зарубежных епархиальных округов Собрание передало на усмотрение ВЦУЗ.

На том же заседании (30 нояб.) проходило обсуждение составленного в отделе духовного возрождения России обращения «К чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим». В нем говорилось, что долг рус. людей на чужбине - «быть едиными в христианском духе, собранными под знаменами Креста Господня, под сенью Веры Православной, в уставах церкви русской». Кроме молитв о прощении тяжких грехов, о просветлении разума светом истины, об указании пути спасения родной земли, о защите веры и Церкви рус. беженцы призывались и к молитве Господу - «да вернет на всероссийский Престол Помазанника, сильного любовью народа, законного православного Царя из Дома Романовых». Обращение стало наиболее резонансным документом, принятым Зарубежным Церковным Собранием. Прямое указание на необходимость реставрации в России монархии с династией Романовых вызвало жаркие споры еще в предыдущие дни, на стадии обсуждения проекта обращения. Против такой формулировки решительно выступал архиеп. Евлогий (Георгиевский), указывая, что советские власти будут использовать политическую декларацию Зарубежного Церковного Собрания для обоснования репрессий против Русской Церкви на родине: «Поберегите Церковь, Патриарха... Заявление несвоевременно. Из провозглашения ничего не выйдет. А как мы отягчим положение! Патриарху и так уже тяжело». Фактически по отношению к вопросу о допустимости для Зарубежной Церкви занимать ярко выраженную политическую позицию Собрание разделилось на 2 части - выступавшее за указание в документе желательности восстановления династии Романовых большинство и возражавшее против этого меньшинство.

О происшедшем разделении мнений говорил архиеп. Анастасий (Грибановский): «В Отделе заговорил дух великих строителей земли Русской, и вынесено было единогласное решение относительно необходимости восстановления монархии в России. Но большинство членов находило необходимым не останавливаться только на признании принципа, а довести принцип до его логического конца. Оно считало необходимым указать если не лица, то династию Романовых, в отношении которых мы связаны не только глубоким почитанием, но и присягой. Не так мыслило меньшинство: оно думало, что поднимать вопрос этот, значит, низводить авторитет Церкви». После короткой дискуссии с докладами от представителей большинства и меньшинства выступили соответственно Н. Е. Марков и еп. Вениамин (Федченков). Марков сказал, что большинство «сочло долгом определенно высказать то, чего при современном положении Церкви в России, когда даже Святейшему Патриарху грозит опасность, не могут сказать в России». Докладчик заявил о росте монархического движения в России и, сославшись на имевшиеся у него письма, утверждал: «Народ русский ждет царя и ждет указания этого царя от церковного собрания, ибо самому народу ничего не известно о царе». В заключение Марков напомнил о присяге в верности наследнику престола, к-рую все присутствующие давали в церквах и к-рая не была снята, поэтому «Дом Романовых царствует, и мы должны его отстаивать».

Еп. Вениамин, как докладчик от меньшинства, указывал: «...большинство думает, что оно делает церковное и полезное дело, стоя на политической почве... Большинство полагает, что стоит на церковной почве, но несомненно, что точка зрения большинства - политическая. Церковь должна быть сугубо осторожной. Церковная точка зрения должна быть полезной, большинство же стоит на точке зрения целесообразной, которая, по моему мнению - вредна, и поэтому должна быть отвергнута... Вы губите правое дело, т. к. вносите расслоение и разъединение в Собрание, и в высшей степени характерно, что вопрос о духовном возрождении России начался с обсуждения политических вопросов, тогда как мы видим возрождение России только в церковном освещении. До сих пор думали, что строить государство можно только политически. Большинство и стоит на этой почве, но Святейший Патриарх сказал епископам, чтобы они были вне политики и стояли на духовной почве. И характерно, что большинство представителей клира на стороне меньшинства. Я говорю сейчас для того, чтобы меня слышал клир. Мы хотим защитить церковность нашего Собрания, ибо Церковь не может быть орудием политики».

В Президиум Собрания было подано заявление представителей меньшинства: «Постановка вопроса о монархии с упоминанием притом и династии носит политический характер и, как таковая, обсуждению Церковного Собрания не подлежит; посему мы в решении этого вопроса и голосовании не считаем возможным принять участие». Заявление подписали 33 делегата Церковного Собрания, в т. ч. 5 рус. архиереев: архиепископы Евлогий (Георгиевский) и Анастасий (Грибановский), епископы Аполлинарий (Кошевой), Вениамин (Федченков), Сергий (Петров), серб. еп. Максимилиан (Хайдин), а также 14 священнослужителей и 13 мирян. Архиеп. Евлогий предложил голосовать за отдельные пункты воззвания к рус. беженцам, указав, что разногласие в воззвании вызывает только политическая идея династии, к-рая «никакого церковного характера не имеет и, как таковая, не подлежит обсуждению церковного Собрания, низводя его на степень обыкновенных политических собраний». В ответ председательствующий митр. Антоний заявил, что «вопрос о династии не политический, а чисто церковный, ибо отвергнуть этот вопрос - значит, отвергать существующие, никем не отмененные, основные законы, соглашаться с так называемыми завоеваниями революции, то есть одобрить низвержение Государя и царствующей династии, уничтожение русского народа и вместе с тем подвергать народ русский кровопролитию и ужасам бонапартизма и самозванщины. Вопрос этот моральный, нравственный, а, следовательно, и чисто-церковный». Проект воззвания в целом был принят 51 голосом (6 архиереев, 7 иереев и 38 мирян). В тот же день воззвание к рус. беженцам было утверждено совещанием епископов 8 голосами против 2 при 2 воздержавшихся.

На том же заседании после перерыва был заслушан доклад секретаря судебного отдела А. И. Ивановского. Внесенная на рассмотрение Собрания резолюция предусматривала признание для рус. священнослужителей, состоявших на серб. церковной службе, юрисдикции серб. епархиальной власти при обязательном извещении об их проступках и взысканиях ВЦУЗ. Рассмотрение дел рус. священнослужителей должно было происходить в Епископском совете без участия мирян. В отношении бракоразводных процессов судебный отдел предлагал неукоснительно соблюдать Временные Правила о расторжении брачного союза, утвержденные Свящ. Синодом в дек. 1918 г., отмечая, что эти правила значительно упрощены по сравнению с действовавшими до Поместного Собора 1917-1918 гг. Последующая дискуссия велась в основном по бракоразводным процедурам, особенно актуальным для рус. эмиграции из-за частого многолетнего безвестного отсутствия супругов во время революции и гражданской войны. Все внесенные поправки были отклонены Собранием, которое приняло резолюцию судебного отдела без изменений.

Восьмое общее заседание (1 дек.) было посвящено рассмотрению финансовых вопросов. Товарищ председателя хозяйственного отдела Н. С. Батюшин доложил смету доходов ВЦУЗ. Дискуссия по докладу велась в основном по обложению сборами отдельных церковных округов и приходов. Архиеп. Евлогий (Георгиевский), раскритиковав предложенную смету как необоснованную, выступил с предложением ввести в качестве принципа денежных отчислений на нужды высшего и окружного церковных управлений установленный процент с годового дохода прихода. Предложение архиеп. Евлогия было поставлено на голосование и одобрено Собранием. Были одобрены предложения хозяйственного отдела обратиться от имени Церковного Собрания ко всем русским за границей с просьбой об ассигновании денежных средств на общецерковные и духовные нужды. В тот же день на 9-м вечернем заседании прошли выборы членов Церковного Совета. По итогам голосования ими стали протоиереи О. Востоков и О. П. Крахмалёв от клириков и гр. Апраксин и Батюшин от мирян.

На том же вечернем заседании еп. Вениамин (Федченков) огласил выработанные возглавляемой им комиссией «Основные тезисы изобличения лжеучения социализма». В документе отмечалось, что «между христианством и социализмом существует полное противоречие при поверхностном мнимом сходстве». Социализм и «наиболее последовательную форму его - большевизм, или коммунизм» предлагалось осудить «как учение антихристианское в основе и разрушительное по своим последствиям». В религиозно-нравственном отношении разрушительная роль социализма объяснялась его открытым материализмом. Социализм «разрушает всякую религию, в особенности же христианскую; уничтожает основы нравственности и ведет к полному беззаконию... отрицая первенствующее религиозное значение личности, подрывает правовой строй жизни, основанный на этом принципе; уча о ложном принципе равенства всех в коллективе, отрицает власть и порождает всеобщую борьбу; отрицая благословенную Богом любовь к родине, проповедует несбыточный интернационализм; ведет к уничтожению семьи и растлению детей». Также социализм разрушает и хозяйственную жизнь, т. к., «отрицая личность и частную собственность, подрывает личную инициативу как источник деятельности и творчества; подрывая духовные основы хозяйства и вводя лишь корыстный эгоизм, вносит разрушительную борьбу и в экономику». По высказанному в тезисах мнению, основанием для распространения социалистических идей стали «материалистическая жизнь современного мира и эгоистические крайности и стремления капитализма», а также «ложная вера в возможность реформы жизни социализмом». Однако, отмечалось в тезисах, «разрушительные плоды опытного применения социализма, особенно в России, уничтожающего не только духовные, но и материальные ценности, вообще враждебного всему творению Божию, обличают весь гибельный мировой обман, созданный врагом Божиим - диаволом под видом добра». Изложенные еп. Вениамином тезисы были приняты Собранием. В конце заседания председательствующий митр. Антоний (Храповицкий) выступил с предложением переименовать Русское Зарубежное Церковное Собрание ввиду ходатайств многих его членов в соответствии с наименованием, данным ему Сербским патриархом Димитрием, в Русский Всезаграничный Церковный Собор. Это предложение было принято единогласно.

2 дек. 1921 г. на последнем, 10-м, общем заседании Русского Всезаграничного Церковного Собора обсуждались проблемы религ. жизни в армии ген. Врангеля. Выслушав доклад представителя военно-церковного отдела Е. И. Махароблидзе, Собор одобрил назначение в каждую страну, где размещаются русские военные чины, особого военно-окружного священника, а также штатных священников в воинские части, военные учебные заведения и госпитали либо разъездных священников для окормления военных, проживающих мелкими группами. Священнослужители в воинских частях должны были получать материальное обеспечение наравне с офицерами. Кроме того, Собором было выражено пожелание открыть при воинских частях воскресные школы. Постановлением Собора было решено учредить в Галлиполи (Гелиболу, Турция) при храме-памятнике на месте упокоения рус. военных чинов должность постоянного священника.

На последнем соборном заседании также был рассмотрен доклад отдела духовного возрождения России. По мнению членов отдела, пути, ведущие к возрождению страны, заключались: «1) в жизни личной - в коренном изменении миросозерцания каждого, выражающемся в решительном отказе от ложных современных материалистических учений, в усвоении и глубоком проникновении в чистое христианское учение, хранимое в православной церкви, и в жизни сообразно этому учению; 2) в жизни семейной - оздоровление семьи, возможное лишь при отказе от столь распространенных легкомысленных взглядов на брак и при усвоении возвышенно-строгого учения о браке как неразрывном союзе во образе союза Христа с Церковью, о семье как о малой Церкви и о христианском воспитании детей как первой главной и священнейшей обязанности родителей; 3) в жизни общественной - в проникновении всех сознанием христианского долга честно и самоотверженно служить общему благу во взаимной любви и всепрощении, в замене в общественном быту и школе всего чуждого православной вере и русской народности своим родным и православным и в организации дружной соборной работы на спасение Родины; 4) в жизни государственной - в убеждении всех и каждого, что спасение России возможно только при полном и безусловном отречении от бессмысленного и беспощадного бунта, называемого русской революцией, и устроении государственной жизни на началах справедливости христианской и верности исконным заветам русской истории и в готовности жертвовать собою для блага отечества; 5) в жизни церковной - в сознании себя каждым православным живым членом Церкви и вытекающей отсюда обязанности точного соблюдения заповедей Божьих, канонов и уставов церковных, посещении богослужения, исповеди и причащении Св. Таин и усердной работе в приходских учреждениях под руководством пастырей Церкви».

Заканчивая работу, Собор рекомендовал ВЦУЗ обратиться к серб. церковным властям с ходатайством о предоставлении свободных монастырских зданий для устройства муж. и жен. мон-рей для рус. беженцев и к греч. правительству и К-польскому Патриархату - о разрешении рус. паломникам посещать Св. Гору и принять меры к охране владений рус. афонских обителей. Также было предложено выступить с особыми посланиями к рус. женщинам, «поставленным условиями жизни беженцев в особенно тяжелое положение», а также в связи с распространением в местах проживания рус. беженцев «оккультизма, теософии, спиритизма и восточных культов безнравственного характера».

В заключительной речи митр. Антоний (Храповицкий) подвел итоги работы Собора, отметив, что «горячие споры бывают только между людьми, которых разделяют частности, а не главное». Закрывая Собор, митр. Антоний предложил передать ВЦУЗ на доработку документы, не утвержденные общим составом делегатов. Собор закончился благодарственным молебном, совершенным митр. Антонием.

Позднее был выпущен ряд воззваний, «обращенных во исполнение определений Русского Всезаграничного Церковного Собора».

В послании «Ко всем верующим в Бога правительствам и народам мира» содержался призыв к сбору пожертвований «на погибающий от неурожая и голода русский народ», причем без к.-л. указания на политическую ситуацию в России. Дополнительно к принятому Церковным Собранием 30 нояб. посланию «К чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим» были составлены еще 2 послания к русским беженцам. В первом содержался призыв к самообложению на церковные нужды; во втором - к внутреннему нравственному возрождению, «сознать свои прежние заблуждения и возвратить свое сердце Богу, Церкви, Царю и своему народу. Пока этого не совершится, не возвратить нам и самой России, не возвратиться нам в Россию». Рус. старообрядцев от имени Всезарубежного Собора призывали «забыть взаимные обиды и ссоры, оплакивая общую гибель и разорение нашей Православной Родины» и подумать «о соединении с Церковью уже не «господствующей», но гонимой от врагов Христовой веры». В послании к рус. правосл. женщинам обращались с пожеланиями хранить духовную чистоту и не поддаваться мирским искушениям, несмотря на тяжесть жизни в изгнании. В послании «О спиритизме, магнетизме, теософии и прочих оккультных вымыслах» напоминалось о тяжести греха, каким почитается по каноническим правилам подобное волшебство: «Грех этот не становится меньшим от того, что его называют новым именем - спиритизмом, магнетизмом, теософией - или прикрывают вновь выдуманными суеверными терминами: астральные тела, оккультные силы и т. п.».

Наиболее серьезные последствия имело «Послание Мировой конференции от имени Русского Всезарубежного Церковного Собора». «Послание...» появилось в февр. 1922 г. и стало реакцией ВЦУЗ на приглашение на международную Генуэзскую конференцию по экономическому восстановлению Центр. и Вост. Европы советской делегации. «Послание...» категорически отказывало коммунистическим властям в праве считаться представителями рус. народа: «Какая же логика может признать право народного представительства за теми, кто поставил себе целью совершенно уничтожить народную культуру, т. е. прежде всего то, чем народ жил почти тысячу лет,- его религию?..» В «Послании...» выражено решительное осуждение признания международным сообществом советского правительства: «Если на Конференции или после Конференции выяснится, что большевицкая власть в России признана полноправной, то в одном государстве за другим начнутся большевицкие перевороты, которые, как это всем известно, настойчиво подготовляются интернационалом во всех народах». В заключительной части «Послания...» содержался призыв к военной помощи в борьбе рус. эмиграции с большевизмом: «Народы Европы! Народы Мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против Ваших детей и внуков! А лучше помогите честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм - этот культ убийства, грабежа и богохульства из России и всего мира».

В «Послании...» говорилось, что оно составлено от имени Русского Всезарубежного Церковного Собора, который «единогласно уполномочил свой президиум обратиться к Мировой конференции». Во время работы Собора о буд. Генуэзской конференции еще не было известно, предложения о ее созыве появились только в янв. 1922 г. Зарубежное Церковное Собрание действительно уполномочило свой президиум составить послание «Ко всему миру», но это поручение было дано в связи с поднятым архиеп. Анастасием (Грибановским) вопросом о помощи голодающим. Такое послание было составлено, но в нем, повторяя известное воззвание патриарха Тихона «К народам мира и к православному человеку», говорилось исключительно о сборе средств для помощи жертвам стихийного бедствия - небывалой засухи.

«Послание к Мировой Конференции...», призывающее по существу к иностранному военному вмешательству, как и говорящее о реставрации династии Романовых послание «К чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим», не могли остаться без внимания советского руководства и стали поводом для обвинений всей Русской Церкви и ее предстоятеля в «поддержке контрреволюции». Серьезную угрозу для свт. Тихона представляло и то обстоятельство, что, согласно принятому на Всезарубежном Соборе протоколу, все его постановления начинались со слов: «По благословению Святейшего Патриарха Тихона», хотя на деле ни один из соборных документов не был утвержден святителем. Такой порядок был принят вопреки возражениям секретаря ВЦУЗ Е. И. Махароблидзе. Доводами в пользу данной формулировки служило то, что в противном случае постановления Собора не получат должного авторитета.

Свт. Тихон довольно долго не имел возможности ознакомиться с материалами Всезарубежного Собора. В письме митр. Евлогию (Георгиевскому) от 30 янв. 1922 г. патриарх сообщал: «Дошли слухи до нас о бывшем Соборе за границей. Постановлений его не знаем, но «послание» встретило протест и на Соборе, судя по статье А. Филипова». Очевидно, свт. Тихон имел в виду послание «К чадам РПЦ, в рассеянии и изгнании сущим», о дискуссии вокруг принятия к-рого писал в отчетах из Сремски-Карловци журналист парижской эмигрантской газ. «Общее дело» А. И. Филипов. О разногласиях на Всезарубежном Церковном Соборе патриарху сообщал в письме 20 марта 1922 г. и митр. Евлогий: «...беженецкая масса раздирается внутренними раздорами, которые проникают и в церковную ограду. Наш Собор заграничный в этом отношении подлил масла в огонь, поддавшись политическим влияниям. Половина епископов (в том числе и я) и большинство духовенства, с значительной группой мирян оказались в оппозиции». Общий смысл соборного послания «К чадам...» и предмет спора вокруг него были известны свт. Тихону, однако полной информацией патриарх не обладал. Это объясняет, почему патриарх воздерживался от оценок документов, принятых Всезарубежным Собором, выражая лишь сожаления о вызванных ими разногласиях среди рус. беженцев. Впосл., уже на допросах в ГПУ, патриарх Тихон настаивал на предоставлении ему копий протоколов Всезарубежного Собора, прежде чем выносить о них свое суждение.

Открытая реакция советских властей на Собор в Сремски-Карловци последовала только после появления послания к Генуэзской конференции, опубликованного 14 марта 1922 г. в эмигрантской газ. «Новое время», издававшейся в Белграде. Это совпало с развернувшейся к тому времени масштабной антицерковной кампанией, направленной на уничтожение высшего и епархиального управления РПЦ. 28 марта патриарх Тихон был вызван на допрос в Секретный отдел ГПУ, где помимо предъявленных обвинений в противодействии декрету об изъятии церковных ценностей начальник отдела Т. П. Самсонов заявил: «Правительству известно, что зарубежная, состоящая в иерархической подчиненности по отношению к высшей церковной иерархии, клика епископов, протоиереев, монахов на Карловацком соборе открыто провозгласила о своих планах и стремлениях во что бы то ни стало ввергнуть Россию в новую гражданскую войну в целях восстановления монархии и Романовской династии». Патриарху было предъявлено требование в 3-дневный срок предоставить «публичное определение своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе которого стоит подчиненная ему иерархия».

5 апр. свт. Тихон отправил в ГПУ заявление, в к-ром по поводу Всезарубежного Собора говорилось: «Послание Карловацкого Собора о восстановлении династии Романовых, как акт политического выступления духовенства, несогласный с моим обращением к архипастырям и пастырям Российской Церкви от 25 сентября 1919 г., я осуждаю». При этом на допросах свт. Тихон заявлял, что он не осуждает политических убеждений зарубежных иерархов, но осуждает их политическую деятельность. 19 апр. патриарх внес на рассмотрение Свящ. Синода и Высшего Церковного Совета предложения об упразднении ВЦУЗ. При этом собравшимся предлагались на рассмотрение номера газ. «Новое время» (от 16 и 17 дек. 1921 и от 14 марта 1922) с документами Всезарубежного Собора. Послание о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции патриарх назвал «актами характера политического», в связи с чем заявлял: «Я признаю Карловацкий Собор заграничного русского духовенства и мирян не имеющим канонического значения».

5 мая был принят Указ патриарха и соединенного присутствия Свящ. Синода и Высшего Церковного Совета о признании послания Всезаграничного Церковного Собора «К чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим» и послания от имени Собора к Генуэзской конференции «актами, не выражающими официального голоса Русской Православной Церкви». Этим же Указом «ввиду допущенных Высшим Русским Церковным Управлением за границей означенных политических, от имени Церкви, выступлений» ВЦУЗ упразднялось с передачей временного управления рус. заграничными приходами митр. Евлогию (Георгиевскому). Суждение о церковной ответственности духовных лиц «за их политические, от имени Церкви, выступления» откладывалось до получения «необходимых для сего материалов» (т. е. протоколов Всезарубежного Собора) и при возобновлении нормальной деятельности Синода (чему на деле прежде всего препятствовали советские власти).

Несмотря на осуждение патриархом и Синодом политических воззваний Всезарубежного Собора, в мае 1922 г. свт. Тихон был привлечен к суду в качестве обвиняемого и заключен под домашний арест, а высшей церковной властью объявило себя созданное при поддержке властей обновленческое Высшее церковное управление (ВЦУ). Связь с К. С. продолжала оставаться одним из главных обвинений, к-рые предъявлялись свт. Тихону. В обвинительном заключении Верховного Суда РСФСР в апр. 1923 г. в качестве примера «преступной деятельности» патриарха приводилось: «Одобрил созыв в гор. Карловицах предстоящего заграничного церковного собора, заведомо зная, что деятельность указанного собора будет направлена на обсуждение плана свержения Сов. Власти и восстановление в России монархического строя, дав последнему свое, так называемое «благословение», чем содействовал контрреволюционной деятельности указанного собора, и не счел необходимым отмежеваться от такового».

После получения текста Патриаршего указа от 5 мая 1922 г. в Сремски-Карловци 30 июня того же года состоялось заседание ВЦУЗ в соединенном присутствии Российского Заграничного Синода и Церковного Совета, образованных на Всезарубежном Соборе. В принятом постановлении указывалось, что ВЦУЗ, «сохраняя полное послушание Святейшему Патриарху и его Священному Синоду... готово прекратить свою деятельность и ликвидировать себя при первой возможности». Однако в постановлении говорилось, что поскольку Патриарший указ «носит на себе явные признаки того большевистского насилия, которое только и могло быть причиной его составления, то, сохраняя свое значение в глазах членов Высшего Заграничного Церковного Управления, он все же нуждается в дополнительных указаниях Св. Патриарха и его Синода, без коих Церковное Управление за границей лишено физической возможности его провести в жизнь и ликвидировать себя». ВЦУЗ было известно, что патриарх находится под арестом, а Синод не действует, получить дополнительные указания от них было невозможно, обновленческое же ВЦУ не признавалось законным учреждением церковной власти. Т. о., фактически ВЦУЗ отказывалось от исполнения указа о своей ликвидации. В качестве аргументов против упразднения ВЦУЗ также приводился довод, что окончательная организация ВЦУЗ произошла на Всезарубежном Церковном Соборе, а «потому и ликвидация названного Управления должна произойти не иначе, как по утверждении ее Собором». Относительно же того, что патриарх Тихон признал послания Всезарубежного Собора не имеющими канонического значения, в постановлении ВЦУЗ говорилось «свои постановления Карловацкий Собор считает имеющими только пастырское и церковно-распорядительное значение, причем никто не претендовал на то, что решение Собора «выражает собою мнение всей Российской Церкви», как значится в указе, а только - мнение православной эмиграции».

2 сент. 1922 г. собравшийся в Сремски-Карловци Собор русских правосл. архиереев за границей постановил во исполнение указа патриарха упразднить ВЦУЗ, образовав временный Архиерейский Синод РПЦЗ с передачей ему всех прав и полномочий высшего церковного управления. Для окончательной организации высшей церковной власти РПЦЗ было решено созвать новый Всезарубежный Церковный Собор. После безуспешных попыток его созыва новый Архиерейский Собор принял 11 июня 1923 г. постановление о наделении Архиерейского Синода полномочиями постоянного исполнительного органа РПЦЗ. Высшим органом управления для заграничной Церкви становился Собор ее епископов, помимо которого «в меру возможности и необходимости Архиерейским Синодом созывается Собор в составе епископов, клириков и мирян, применительно к Положению о Священном Соборе Всероссийской Православной Церкви» (II Всезарубежный Собор РПЦЗ состоялся только в 1938). Т. о., установленный Всезарубежным Собором 1921 г. порядок организации высшей церковной власти за границей был изменен. Ранее, 7 июня, Архиерейский Собор РПЦЗ фактически косвенным образом дезавуировал вызывавшие наибольшие споры политические заявления Всезарубежного Собора, приняв постановление, что «ввиду наличия указа и грамоты святейшего Тихона, Патриарха Московского и Всероссийского, о направлении церковной деятельности, воздержаться в таковой от монархического духа, предоставив каждому архипастырю действовать по архипастырской совести».

Значение Русского Всезаграничного Церковного Собора 1921 г. в Сремски-Карловци для Русской Церкви может быть оценено с двух т. зр. С одной стороны, Собор сыграл важную роль в налаживании церковной жизни эмиграции, поднял важнейшие вопросы организации приходской, миссионерской, культурно-просветительской работы рус. правосл. общин, формирования структур церковной власти за границей. С др. стороны, принятые на Соборе и после от его имени декларации, затрагивавшие политические вопросы, стали дополнительным поводом для правящего в России коммунистического режима усилить репрессии против Русской Церкви и патриарха Тихона.